Как уже сообщалось ранее, скандально известный норвежский музыкант Варг Викернес недавно вышел на свободу. Теперь он живёт в Телемарке, в усадьбе, которая была куплена его семьёй несколько лет назад. Корреспондентам газеты Dagbladet удалось на днях пообщаться с Викернесом.
«Главным образом из чистого упрямства мы всегда говорили противоположное тому, что говорили другие, при этом неважно, что они говорили, - мы лишь хотели дистанцироваться от них. Так мы пришли к тому, что стали называть себя сатанистами, хотя мы вовсе не были таковыми. На самом деле в мире норвежского блэк-метал в 1991-92 гг. не было ни одного сатаниста. Мы называли себя сатанистами, потому что дэт-метал-музыканты, как правило, были очень заняты общественными проблемами и весьма негативно относились к сатанизму.
На суде я подчеркнул, что никогда не был и не собирался быть сатанистом, но разумеется, это было совсем не то, что журналисты хотели сообщить норвежскому народу. Они хотели, чтобы я был сатанистом, и поэтому представили меня как сатаниста. А среда, с которой я был связан, стала сатанистской по причине того, что СМИ сделали упор именно на сатанизм».
(из неопубликованной книги Викернеса)
Телемарк, июнь 2009 года
Мы едем через густой лес, по обе стороны от нас – крутые горы и долины. Солнце сияет, на небе – ни облачка, ясно и тепло. Когда мы проезжаем мимо автозаправочной станции, звонит мобильный телефон. Это Варг Викернес, он же – «Граф». Спрашивает, по той ли дороге мы едем.
Спустя 20 минут мы сворачиваем на стоянку. Перед нами – высокий, светловолосый, бородатый добродушный бергенец. На нём – кроссовки и тренировочный костюм. Мы подъезжаем к его новому дому.
Маленькая усадьба, купленная кем-то из членов семьи несколько лет назад, выглядит идиллически на фоне единственного соседа - природы. Здесь жена Викернеса – француженка по происхождению, ждущая второго ребёнка – и его полуторагодовалый сын могут чувствовать себя почти как в раю.
-Мы купили усадьбу совершенно случайно. Мы хотели найти тихое и мирное местечко на природе за городом. Здесь, в горах, очень приятно. Здесь мы можем быть самими собой. Конечно, у нас тут много работы, необходимой для ухода за всеми строениями, газонами и садом. Но я обожаю столярничать и заниматься физическим трудом. Так что совсем не трудно найти то, чем можно занять время, - говорит Викернес.
Всего несколько недель назад человек, которого в 90-е годы в Норвегии боялись едва ли не больше всех, вышел на свободу – после того, как провёл почти половину из 36 лет своей жизни за решёткой.
Ему был лишь 21 год, когда 16 мая 1994 года он был приговорён к высшей мере наказания в Норвегии – 21 году лишения свободы – за убийство коллеги-музыканта Эйстейна Орсета (25), три поджога церквей, один умышленный поджог и ряд краж.
Суд и повышенное внимание к нему журналистов и общественности стали причиной того, что молодой парень из Бергена обрёл почти мифический статус как в Норвегии, так и за её пределами.
Журналистам из Dagbladet Викернес показал свою пока не опубликованную книгу. Эта книга, которую он писал в тюрьме 16 лет, - его собственная версия того, что произошло в Норвегии за годы начиная с формирования блэк-металлического сообщества в 1991 году и заканчивая судом над Викернесом три года спустя.
Вот что он пишет о периоде, когда в 1993 году он был условно освобождён после шести недель пребывания под следствием в связи с поджогами церквей, за которые он впоследствии был осуждён:
«Я был крайне удивлён, выйдя из заключения и увидев образ, который был создан в СМИ. Целые страницы повествовали о «Графе» (Greven), это прозвище журналисты переняли у Эйстейна, который называл меня так, потому что на первом альбоме я использовал псевдоним «Граф Гришнак» (Count Grishnakh), и я читал самые разные интервью – от пациентов психиатрических больниц до самозваных «экспертов» по сатанизму. Сам же я использовал термин «сатанизм» сугубо в провокационных целях, либо в значении «противостоящий христианству», поскольку слово «Сатана» переводится как «противник». Тот «сатанизм», о котором я читал в газетах, не имел ничего общего с моим пониманием, либо с точкой зрения других представителей блэк-металлических кругов».
-Я не тот «граф», образ которого был создан СМИ. Это весьма прискорбно. Те, кто давно меня знает, не узнают меня по тому, что обо мне было написано. Но в том, что обо мне написали именно так, есть отчасти и моя вина. По этой причине я пишу книгу, которую надеюсь вскоре издать. Я хочу покончить со всем этим и начать новый этап в моей жизни.
Мы сидим под самым большим деревом в усадьбе. На столе – кофейник и два больших блюда с домашними безе.
-Я очень люблю это дерево и это место. Мне нравится здесь сидеть и отдыхать. Здесь тихо и спокойно.
Маленькую семью Викернеса содержит жена.
-Я никогда не просил о помощи. И мне никогда не помогали, - говорит Викернес.
Как условно-досрочно освобождённому, ему необходимо отмечаться в полиции первые три месяца раз в две недели, далее – раз в месяц в течение девяти месяцев. В случае совершения преступления он вновь будет отправлен в тюрьму.
-Конечно, это хорошо – выйти из тюрьмы и приехать домой к семье. Прекрасно, что мы наконец-то можем быть вместе каждый день.
-Я как бы нажал на паузу, когда попал в тюрьму, и отпустил кнопку, когда оттуда вышел. Человек ко всему привыкает. Я не думал о том, что происходило в заключении, - жил будущим. Я писал, занимался спортом, питался здоровой пищей и справлялся в условиях тюремной жизни очень неплохо.
-Но при этом я не могу сказать ничего хорошего о норвежских тюрьмах. В них нет никаких правовых гарантий для заключённых.
Кто же в действительности тот человек, который стал известен под именем «Граф»?
Он родился и вырос в Бергене. В детстве он мало чем отличался от сверстников, будучи активным, любознательным и весёлым. К тому же он был очень творческим ребёнком, любил читать, хорошо учился в школе и имел способность к углублённому изучению того, что его интересовало. Был членом стрелкового клуба, активно занимался спортом, в том числе единоборствами – и раньше многих сверстников увлёкся музыкой. Особенно любил классику и песни под гитару, но никогда не слушал поп-музыку.
Когда Викернесу было 14 лет, у него появилась первая гитара. Так началась его музыкальная карьера.
«Я не могу без иронии думать о том, что я никогда не думал о какой-либо славе или известности. Когда я основал свой собственный проект, я, напротив, не хотел раскрывать своё имя. На первой пластинке я использовал псевдоним, фото, где меня никто не мог узнать, и не желал давать никаких концертов и вообще показываться на публике как музыкант».
Викернес работал в нескольких группах, и уже в 17 лет он стал участником Old Funeral – дэт-металлической группы из Осло. Год спустя он основал собственный проект Burzum, в котором был единственным участником. Сегодня многие считают Burzum одним из основателей блэк-метал, и этот проект – один из самых известных в мире.
Количество проданных дисков Burzum не известно, но предположительно, по оценкам экспертов, речь может идти о сотнях тысяч экземпляров.
- Burzum на фоне музыки 80-х с её интенсивностью и агрессией был как глоток свежего воздуха. Он раскрыл искреннюю, неподдельную монотонность, уникальную в истории музыки, - говорит Гюльве Нагель, лидер одной из самых известных блэк-металлических групп Darkthrone.
Викернес уже написал девять песен для нового альбома Burzum, который он надеется издать к новому году. Он говорит, что многие музыкальные компании уже заинтересованы в том, чтобы издать этот диск - первый альбом Burzum за последние 11 лет.
-Я потрачу достаточно времени, чтобы сделать то, что мне нравится. Это будет металл, и фанаты услышат настоящий Burzum, - говорит он.
6 июня 1992 года Норвегию потрясла новость: одна из самых привлекательных достопримечательностей Бергена – деревянная церковь Fantoft stavkirke – сгорела дотла. В течение шести месяцев ещё три норвежские деревянные церкви сгорают полностью. Полиция бросает большие силы на расследование причин пожара, но лишь спустя восемь месяцев они выходят на Варга Викернеса.
«Когда Fantoft stavkirke сгорела в июне 1992 года, Эйстейну пришло в голову, что это сделал я, потому что мы за несколько недель или месяцев до того говорили о поджогах церквей, или о том, что какая-нибудь церковь могла бы сгореть от удара молнии. Он очень заинтересовался этим в целях пропаганды норвежского блэк-метал и отпугнуть «мальчиков-позёров в светлых штанишках» и прочих слабаков. Он рассказывал всем направо и налево о том, что я поджёг эту церковь, и постепенно убедил в этом всех. Все «знали», что я поджёг Fantoft stavkirke, и верили этому, потому что Эйстейн распустил этот слух. Люди даже не удосуживались спросить меня, правда ли это, когда встречались со мной. К тому же я не позаботился о том, чтобы развеять этот слух. Я не воспринимал это особенно серьёзно и думал: пустяки. Характерно, что ни один участник групп, которые считались «тру»-блэковыми, не был заподозрен или осуждён за поджоги церквей, кроме, разумеется, меня. Зачем нам было поджигать церкви или заниматься прочим экстремизмом, если нас уже воспринимали как «тру», как «истинных»? За поджогами церквей стояли другие, как правило, более молодые люди, и они поджигали церкви в первую очередь для того, чтобы Эйстейн и мы все приняли их как «своих».
-Ты знаешь, кто поджигал церкви?
-Я знал об этом, но у меня не было никакого интереса доносить об этом. Эти люди были осуждены и без моей помощи. Я вообще не разговаривал с полицией, потому что не доверял ей. А у властей не было никакого интереса узнать правду, они лишь хотели меня засудить.
Викернес был осуждён за пять поджогов церквей. Окружной суд Эйдсиватинга осудил его за три: часовня в Холменколлен в Осло, Skjold kirke в Виндафьорде и церковь Åsane kirke в Бергене. Вдобавок он был осуждён за поджог колокольни в Storetveit kirke в Бергене. Основанием для приговора были показания свидетелей – участников блэк-металлического сообщества. Некоторые из них также были осуждены за соучастие в некоторых поджогах.
Сам Викернес так пишет об этом в своей книге:
«Когда в январе 1993 года появилась возможность дать интервью крупной норвежской газете, мы воспользовались шансом. Мы с Эйстейном договорились о том, что я дам интервью, где напугаю людей до смерти и дам хорошую рекламу блэк-метал. Мы думали: это поспособствует популярности «Хельвете» (магазина Орсета в Осло, торговавшего блэк-металлическими дисками и атрибутикой) и привлечёт туда покупателей. Как настоящий театральный актёр, я встретился с журналистом-христианином, и, согласно договорённости с Эйстейном, рассказал о сатанистах, поджигавших церкви, и о фиктивной организации, в которой мы состояли.
Я объяснил полиции, что я не поджигал ни одной церкви, а когда они спросили меня, знаю ли я, кто это сделал, я сказал: да, возможно, я это знал, но вовсе не собирался им об этом рассказывать. Наивный и доверчивый 19-летний юноша, я был разочарован, сломлен и напуган после встречи с полицией. Они лгали на допросах, выдумывали свидетелей, видевших меня там, где я никогда не был, и утверждали, что запечатлели меня на съёмке перед одной из горящих церквей. Вдобавок полиция умышленно использовала СМИ для того, чтобы меня уже считали виновным».
-На суде я утверждал, что не имел никакого отношения к поджогам церквей, но я был осуждён. Прежде я говорил об этих поджогах только для того, чтобы напугать людей. Всё это случилось потому, что кто-то из журналистов отправился в полицию и выдал меня, после чего они вышли на мой след, - утверждает Викернес.
-Ты сожалеешь о том, что сделал свой выбор?
-Нет!
-Кто ты сейчас?
-Я по-прежнему не тот человек, о котором прохожие, как им кажется, знают всё.
В целом расходы по восстановлению церквей были тогда оценены в 45 миллионов крон. С Викернеса в судебном порядке потребовали 19 миллионов, но он говорит, что он никогда об этом не видел этого постановления. Но он должен коммуне Осло 23 миллиона за сгоревшую капеллу на Холменколлене. В последние годы он неоднократно получал письма с требованием о немедленной оплате.
-У меня нет никаких денег, и я никогда не смогу выплатить этот долг. Единственный выход – реструктуризация долга. Тогда я, возможно, смогу зарабатывать свои деньги через пять лет.
-Что ты думаешь сейчас о поджогах церквей?
-Ничего особенного. Я ни разу не думал об этом за много, много лет.
В ходе обыска в доме Викернеса в Бергене в 1993 году полиция обнаружила 150 килограммов взрывчатки и около 3000 патронов разного калибра. В газетах тогда писали о том, что он планировал взорвать Нидаросский собор в Тронхейме.
-Полная чушь. Я раздобыл всё это, чтобы защищать Норвегию в случае, если на нашу страну кто-нибудь нападёт. В годы холодной войны это могли сделать США и СССР. Если вспомнить, что случилось, когда на нас напали в последний раз, у нас нет никаких причин доверять правительству, королевской семье или вооружённым силам. Мы предоставлены сами себе.
В сторонке от отца сын играет с машинками. Рядом с ним – жена Викернеса, ждущая второго ребёнка. Они встретились, когда Варг сидел за решёткой. В прошлом году они заключили брак в Шиене. Церемония была небольшой, почти без гостей. Спустя несколько недель в их семье будет пополнение.
-Дети – это так забавно. Мы очень рады, - говорит отец семейства, ласково похлопывая сына по голове.
-Ты собираешься рассказать детям о своём прошлом?
-Разумеется. В бергенской школе, где учится моя 17-летняя дочь, все об этом знают. С этим никогда не было проблем.
-Когда Варг сидел в тюрьме, мне жилось неплохо, хотя, конечно, было тяжело. Это слишком большая ответственность – жить в усадьбе одной с маленьким ребёнком. Теперь мы счастливы, - говорит жена-француженка Викернеса на звонком норвежском.
К концу лета 1993 года отношения между Эйсейном Орсетом и Викернесом стали напряжёнными. По словам Викернеса, Орсету не удалось сделаться лидером блэк-металлической тусовки, и вину за это он возложил на Викернеса, к которому было приковано больше внимания.
По словам Викернеса, 8 августа произошло следующее. В своей квартире в Бергене Викернес подслушал разговор Орсета и одного из своих приятелей-сверстников. Викернес услышал о том, что у Орсета были конкретные планы его убить – несмотря на готовый контракт Burzum с Deathlike Silence Production (андеграундным лейблом Орсета).
«Он хотел расквитаться со мной, убрать меня с дороги. Он собирался использовать электрошок, чтобы меня нейтрализовать. Затем он планировал связать меня, бросить в багажник, вывезти в лес, где хотел привязать к дереву и замучить до смерти».
В своей книге Викернес пишет о том, что на следующий день после телефонного разговора он получил письмо, впоследствии конфискованное полицией. Письмо было от Орсета. В нём тот просил Викернеса приехать в Осло, чтобы подписать контракты. В тот же вечер Викернес решает ехать в Осло – по его словам, чтобы поставить свои подписи. Вместе с приятелем они отправляются в долгий путь через горы. Они едут всю ночь, сменяя друг друга за рулём.
«Я хотел сразу отдать ему контракты, чтобы у него больше не было повода связываться со мной. Кроме этого, между нами больше не было ничего общего, и только эти контракты могли дать ему шанс встретиться со мной».
По словам Викернеса, около 3-4 часов ночи они припарковали машину около Тёйенгата в Осло, где жил Орсет. Викернес поднялся и позвонил в дверь.
Вот как описываются в книге драматические события той ночи:
«Я был зол на Орсета по причине телефонного разговора и того фальшивого письма, и он, должно быть, заметил это, потому что выглядел очень испуганным. Либо он думал о своих планах лишить меня жизни, и чувствовал себя неприятно оттого, что я вдруг оказался у него. Он мог отправиться к чёрту на кулички и даже не писать мне никаких писем. Я больше не хотел иметь с ним ничего общего. Когда я говорил, я сделал шаг вперёд, и это показалось Эйстейну угрожающим. Он запаниковал, потому что вдруг ударил меня ногой в грудь, но попал в грудину, так что удар не возымел никакого эффекта. Я схватил его ногу и бросил его на пол. Его глаза смотрели в сторону кухни. Я раньше был в его квартире и знал, что там у него наготове лежал кухонный нож, и я видел, что он смотрел именно в ту сторону. Вдруг он вскочил и бросился в открытую дверь кухни. Я помчался туда же, впереди него. Я вытащил маленький нож, лежавший у меня в кармане. На самом деле, это был сапожный нож, лезвием длиной примерно в десять сантиметров. Нож был не заточен, но довольно острый, и я ткнул им в лицо Орсету. Впервые в жизни я ударил кого-то ножом, и это было не самое удачное нападение. Я чувствовал, как это неестественно и неправильно – протыкать человека ножом.
Но всё моё отвращение пропало после первого удара. Барьер был сломан. Я имел дело с человеком, собиравшимся замучить меня до смерти и, без сомнения, желавшим осуществить свой план. Эйстейн звал на помощь и прекратил борьбу. Я отражал его удары ножом, так что с каждым ударом в его руку или тело вонзался нож».
Орсет был найден убитым на лестнице, несколькими этажами ниже своей квартиры. На теле было 23 ножевых ранения. Викернес признал себя виновным в непреднамеренном убийстве, но был осуждён за преднамеренное. Его приятель, с которым они приехали в Осло, был приговорён к восьми годам тюрьмы за соучастие, хотя Викернес назвал его невиновным. По словам Викернеса, приятель всё время находился вне квартиры Орсета.
«Пока я сидел в камере, в изоляции, полиция вела дело в газетах, при помощи журналистов. Они представили дело так, будто я убил Эйстейна без всяких оснований, и что между ними давно шла борьба за лидерство в блэк-металлическом обществе. Создалось впечатление, что речь идёт о некой иерархически построенной организации сатанистов во главе с Эйстейном, а я пытался занять пост лидера, убив его. У меня не было никакого интереса стать главной фигурой в этой среде. Музыкой я занимался потому, что после окончания холодной войны я был лишён иллюзий и не знал, чем в жизни я буду заниматься. Но быть лидером блэк-металлистов – это последнее, чего бы я хотел. Если бы в Норвегии в то время существовал обычай сжигать ведьм на кострах, я бы гарантированно оказался в числе сожжённых заживо, без судя и следствия, здесь и сейчас. Но вместо этого людям пришлось довольствоваться ложью журналистов. Они заранее осудили и возбудили ко мне такие чувства, что даже некогда «закалённые» и «лихие» блэк-металлисты едва ли не вставали в очередь у полицейских участков, чтобы «сдать» меня и обвинить во всём, что на меня наговаривали. Ясно, что они так и делали – ведь я убил их идола, убил в борьбе за лидерство в фиктивной организации Эйстейна!»
-Ты раскаиваешься в том, что убил?
-Я не могу раскаиваться в том, что лишил жизни того, кто собирался убить меня. Меня пугали его планы, но у меня никогда не было планов убивать.
-Ты бы мог ещё раз убить?
-Все люди способны убивать. Но шансов, что я снова кого-то убью, меньше, потому что я уже пережил такую ситуацию, и поэтому лучше знаю, как с ней справиться. Невозможно знать, как человек поведёт себя в ситуации, когда его жизнь под угрозой, до тех пор, пока сам этого не переживёшь. Если бы я сейчас оказался в такой ситуации, я бы в первую очередь связался с полицией. Когда ты молод, ты выбираешь то, что проще. В той среде, где я вращался, царила особая обстановка. Если ты был равнодушным – это плохо, тогда ты становился опасным.
Викернес отбывал наказание в Осло, Рингерике, Тронхейме и Трумсё, где он в последнее время находился на особом «смягчённом» режиме. В течение всех этих лет его имя связывали с неонацистскими и расистскими группировками.
- Я никогда не был основателем или членом подобных организаций. Единственная организация, в которой я состоял, - союз Риксмола (норвежского языка – Riksmålsforbundet).
В время пребывания в окружной тюрьме Осло Викернес писал о том шокирующем впечатлении, которое произвела на него тюрьма:
«Из 36 человек в нашем отделении, кроме меня, было двое норвежцев. Из 33 остальных были один поляк, один немец, остальные – африканцы, пакистанцы и арабы. В другом отделении ситуация была почти такая же. Некоторые пакистанцы не знали даже английского, они говорили только на урду, и вся тюрьма провоняла базаром. Это на самом деле Норвегия? Это – Осло?»
В 2003 году Викернес был приговорён ещё к 14 месяцам тюремного заключения за то, что не вернулся после увольнительной в тюрьму Тёнсберга. Когда полиция задержала его, в автомобиле заключённого был найден автомат, другое огнестрельное оружие и около 700 патронов.
-Я никогда не был нацистом, и не являюсь таковым сейчас. То, что я положил начало пропагандистской деятельности нацистских группировок, - полная ерунда. Если тюремная система противодействует тебе, у тебя начинается фрустрация, ты становишься агрессивным и легко подвержен влиянию других. То, что я делал, было протестом по отношению к тем, кто, по моему мнению, плохо со мной обращался. Это было глупо, но тогда, в тех условиях, я чувствовал, что это правильно. Если человек находится в изоляции и всё действует против него, то можно просто свихнуться.
Он продолжает:
-Но у меня вполне определённые взгляды. Я вижу, что эта страна катится к чёрту - и я не хочу катиться вместе с ней. Это уже не Норвегия. Нас уже заменяют чужеродные элементы - как в культурном, религиозном, так и в генетическом плане. Посмотрите на население страны сегодня и сравните с тем, что было 50 лет назад.
-Ты расист?
-Да, но я не могу сказать, что я кого-то ненавижу. Ненависть иррациональна. А я - очень рациональный человек.
-Ты гордишься тем, кем ты стал?
-Да!
-Ты понимаешь, что люди боятся тебя?
-Я понимаю, что причина тому – мой образ, созданный СМИ.
Семью Викернеса хорошо приняли в округе.
-Здесь у нас есть всё, чего мы желали. И мне, и моей семье тут нравится.
Он хорошо отзывается о местных жителях, говорит, что они внимательные:
-У меня больше нет друзей. В тюрьме они меня активно саботировали – что бы я ни делал, на протяжении всех этих лет. Это то, что они называют «реабилитацией».
-Как же ты живёшь без друзей?
-Вполне нормально. У меня хорошие отношения с семьёй.
Журналисты «Дагбладет» связались с семьёй Орсета, чтобы выяснить их точку зрения относительно новых деталей, о которых пишет Викернес в своей книге. Члены семьи Орсета оказались от каких-либо комментариев.
Государственный адвокат Бьёрн Сокнес не согласен с высказываниями Викернеса о том, что он был заранее осуждён без суда и что полиция оказывала давление на свидетелей, выбивая из них показания.
-Это чушь, - заявляет Сокнес, имевший непосредственное отношение к делу Викернеса.
-Был ли образ «Графа» феноменом, созданным журналистами?
-Разумеется, нет. Подсудимый желал, чтобы о нём узнала вся страна.
Элисабет Барсет, исполнительный директор Службы криминального надзора, отказывается комментировать высказывания Викернеса относительно того, что в тюрьме на него оказывали давление и противодействие.
Аня Хегг, криминалист-репортёр «Дагбладет», освещавшая в газете дело Викернеса, также не считает, что образ «Графа» - продукт творчества журналистов. Хотя, по её словам, «в будущем, вероятно, картина дополнится новыми нюансами».
-Был ли он осуждён заранее?
-Я так не считаю. Мы пытались выяснить новые детали, общаясь с адвокатом Туром Эрлингом Стаффом, самим Викернесом и его окружением, но безуспешно.
Текст: Рюне Мидтскуген (Dagbladet)
Фото: Dagbladet
Перевод с норвежского: bergtrold
Опубликовано здесь. Печатается с небольшими сокращениями
Источник (на норвежском языке)
